Инсценировка Татьяны Раздорожной по повести Галины Щербаковой "Вам и не снилось" с использованием стихов Екатерины Горбовской и Екатерины Ишимцевой
Он, она и другие
Роман
Юлька
Алена
Сашка
Татьяна Николаевна
Людмила Сергеевна
Вера
Костя
Зоя
Бабушка
--1--
РОМАН: - Скажите, как проверить – не был ли Шекспир трепачом? Все современное искусство о любви – такая брехня!
АЛЕНА: - Чистой, отделенной от мира любви нет и быть не может!
САШКА: - Без примесей только секс!
ЮЛЬКА: - Любовь сама по себе целый мир.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Вам это трудно сейчас представить, но жизнь складывается не только из любви. Только любовь – это даже бедность.
КОСТЯ: - Люся! Люсенька!..
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Ты? Ты был первым, с кем я целовалась. У тебя были влажные ладони, и когда ты целовал меня, получался свист.
КОСТЯ: - К чему такая паника? Влюбились, ну и что? Целуются где-нибудь украдкой в лифте.
ЗОЯ: - Любовь? Это как корь, болеет каждый. Я одно скажу - ты с ним не спи!
ВЕРА: - Вы не знаете современную молодежь! Им на все наплевать! Они готовы отдаваться у всех на глазах!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Представьте, что у вас несчастливая любовь! Каким бы вам тогда показался мир?
ЮЛЬКА: - Я бы просто не жила!
РОМАН: - Как же вы живете без любви?
--2--
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Новый учебный год. Русская литература 19 века. В ней все бесценно, но сегодня мы поговорим о другом. О самом сложном и прекрасном чувстве – о любви.
РОМАН: - Татьяна Николаевна, а вам не кажется, что все современное искусство о любви – такая брехня! Если представить, что оно останется жить еще на 500 лет…
САШКА: - Не останется, не переживай. Теперь любовь только пополам с учебой и работой, а по выходным – в обнимку с телевизором.
РОМАН: - А я не хочу все валить в одну кучу!
САШКА: - Друг мой, без примесей – только секс!
АЛЕНА: - Татьяна Николаевна, скажите ему!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Я согласна с Сашей. Любовь всегда бывает в миру и среди людей.
САШКА: - Понял? Будет у тебя любовь, будут и вредные примеси в образе двоек, прогулов и скандалов дома.
РОМАН: - Видел я такую любовь в гробу и белых тапочках. Любовь сама по себе целый мир. Должна быть такой, во всяком случае.
АЛЕНА: - Любовь, Ромочка, измеряется квадратными метрами, папиными машинами и загородными домами.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Алена, это мещанство.
АЛЕНА: - В самом деле? Простите, Татьяна Николаевна, вот вы, учитель средней школы, молодая, интересная женщина. А где ваш муж?
САШКА: - Удар ниже пояса, Алена.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Нет, Саша, я отвечу. У меня, как говорила моя мама, завышенные мерки в жизни. "Времена Чехова прошли. Избавься от веры в красоту человечества".
РОМАН: - Слишком много условий.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Я тоже так думала, Рома. На это моя мама сказала: «Я бы не взялась на твоем месте учить детей любви. Что ты о ней знаешь? Все только книжное». Наверное, мама была права, родители всегда знают больше своих детей, или думают, что знают.
РОМА: - Не изменяя себе, я бы просто ждал.
АЛЕНА: - Жди, жди! Может, ближе к пенсии, какая-нибудь старушка-библиотекарша на горизонте нарисуется.
САШКА: - Будете читать друг другу стихи по ночам, ни на что другое уже не потянет!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - И все-таки, весь этот год мы будем с вами говорить о любви, такой уж материал. Прошу вас, подумайте об этом на досуге. И еще, прочтите вот это.
САШКА: - Стихи? Татьяна Николаевна, да вы что? Кто в наше время говорит стихами?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Человеческая душа, Саша, не пустой звук. Она занимает место в пространстве и помещается внутри нас. Если душа может и умеет любить, случается, она говорит стихами.
САШКА:- Ну и Танечка! «В этом году мы будем изучать любовь»!
РОМАН: - Она смешная. Ясно, что она заманивает нас в дебри, чтобы спасти от секса.
САШКА: - Мы уже не дети, чтобы нас водить за нос.
РОМАН:- Ты балда! Я сказал – в дебри. А секс, он где? На опушке.
САШКА: - Ну, знаешь, если он на опушке, зачем же я пойду в дебри? Я что, дурак?
АЛЕНА: - Ты не дурак, Сашка, ты идиот!
САШКА: - Кстати, как тебе новенькие?
РОМАН: - Пусть живут. Знаешь, Сашка, мне вообще кажется, что сейчас все люди на одно лицо. Сначала я перестал различать дикторш по телевидению: все с глазками, все с волосиками, и никакой разницы. А потом огляделся – батюшки, все люди просто близнецы.
САШКА: - А как тебе эта новенькая?
РОМАН: - Я ее где-то видел.
САШКА: -Ты ее видел сегодня в школе.
РОМАН: - Нет. В школе я ее не заметил.
--3--
ЮЛЬКА: - Какая красота! А я, дура, ревела, когда мы переезжали!
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Юля, что у вас было сегодня?
ЮЛЬКА: - Наша русичка красиво говорила о любви.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Что может знать о любви старая дева?
ЮЛЬКА: - Вот именно! Я за свои пятнадцать уже столько прочла о любви! И лично знаю – не из книг, а из жизни, – что от любви можно помолодеть на десять лет и постареть на двадцать.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Правильно. Посмотри на меня, мне сорок один, а мне не дают больше двадцати пяти. Ты хоть раз видела ободранный лак на моих ногтях?
ЮЛЬКА: - Мамочка, ты всегда как на свидании! Анна Каренина, Наташа Ростова и ты вполне можете стоять в одном ряду. А то, что ты, слава богу, при этом жива и здорова, заслуга не времени, а твоего характера.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - А ведь я работающая женщина. Вот что значит – молодой муж. Вот, что такое любовь!
ЮЛЬКА: - Любовь! Любовь! Нам все уши прожужжали: осторожно, опасно, не влезай – убьет!
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Вот ты сейчас иронизируешь, а сама влюбишься в шестнадцать, и это будет глупостью, как было у меня.
ЮЛЬКА: - Если бы я была хоть чуточку на тебя похожа! В тебе столько мужества, стойкости и оптимизма.
--4--
КОСТЯ: - Люся! Люсенька!
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Костя? Что ты здесь делаешь?
КОСТЯ: - Живу в соседнем доме. Ты переехала? Давно?
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Костя, ради бога! Да, мы с тобой когда-то дружили в школе. Мало ли кто с кем дружил? Раздружились!
КОСТЯ: - Как хорошо, что мы теперь соседи. Если понадобится помощь, я всегда буду рядом!
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Костя, я замужем.
КОСТЯ: - Замужем? Счастлива? Какая у тебя взрослая дочь! У меня самого сыну шестнадцать.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - А как же Вера?
ВЕРА: - Когда мы женились, Костя мне честно признался: «Эта любовь была для меня всем!» У каждого из нас что-то было! Подумаешь, первая любовь! Фотографии в альбомчике, «любимому», «моему хорошему». Но я даже предположить не могла, что для Кости все осталось по-прежнему.
КОСТЯ: - Люся, Люсенька, скажи только одно слово!
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Лучше на край света, чем жить с тобой рядом!
--5--
РОМАН: - Слушай, я мог тебя раньше где-то видеть?
ЮЛЬКА: - Ты в Останкине не жил?
РОМАН: - Даже не знаю – где это.
САШКА: - Балда, это не у нас, это на млечном пути!
РОМАН: - Невероятно. Уже появились пришельцы.
ЮЛЬКА: - Ромка, сколько в тебе кровей?
РОМАН: - Одна-единственная русская.
ЮЛЬКА: - Тогда ты вряд ли будешь гениальным. У меня гораздо больше шансов. Мой отец – метис. Наполовину украинец, наполовину поляк.
РОМАН: - А негров у вас в роду не было?
ЮЛЬКА: - Монголы были. Те, что из ига.
РОМАН: - Можно, я буду звать тебя просто: Монголка?
АЛЕНА: - Почему «Монголка»? Что в ней монгольского?
РОМАН: - Как что? Душа! Сама сказала! Юлька, представь: бежит в тебе кровь алая - русская, в нее вливается синяя – немецкая и оранжевая монгольская. От этого многоцветия ты изнутри вся светишься.
ЮЛЬКА: - Как это?
РОМАН: - Как праздничный салют!
САШКА: - Слушай, чего ты за ней все время ходишь? Вон, Алена, все локти себе искусала.
РОМАН: - Юлька – маленькая. Вдруг, кто обидит.
САШКА: - Даст сдачи! Нет, серьезно, когда ты обратил на нее внимание?
РОМАН: - Когда мы всем классом ходили в парк.
САШКА: - Ну?
РОМАН: - Что – ну? У нее были такие маленькие-маленькие пятки…
САШКА: - Фу! Они, наверное, были грязные, мы ж по пыли бегали.
РОМАН: - Были. А мне хотелось послюнявить палец и потереть их.
САШКА: - Ты болен, мой друг, начинай лечиться. И кстати, держи Алену подальше от Юльки, а то съест, и косточек не оставит.
РОМАН: - Не съест, подавится. Ведь я всегда буду рядом.
ЮЛЬКА: - Ромка, когда мы с тобой поженимся?
РОМАН: - Очень скоро. Десятый, считай, почти закончили. Еще год. Это ерунда. Сразу же после экзаменов. И будем ждать наших детей.
ЮЛЬКА: - Знаешь, мама ждет маленького, у нее стали выпадать зубы. Она говорит, что я у нее забрала два зуба, а вот этот неизвестный товарищ уже четыре. Она страшно переживает: зубов нет, пятна. Такая старая стала, мне ее жалко.
РОМАН: - Тебе ничего не повредит. Я представляю тебя без зубов и с пятнами. Очень хорошенькая старушка!
--6--
РОМАН: - Ну, что собрание? Про меня что-нибудь говорили? Нет? Прекрасно! А про Юльку? У нее пара по физике, но дурочка так страдает. Боится, что у Людмилы Сергеевны пропадет молоко. У Юльки теперь есть брат, и Юлька страшно не высыпается.
ВЕРА: - Юлька – дочь Людмилы Сергеевны? Она родила? В таком возрасте? Костя ей не нужен? Ах, как хорошо. А у тебя все пройдет, это детство. Что, лучше Юльки в классе девочек нет?
РОМАН: - Что с тобой, мама? Какая тебя муха укусила? Юлька – самая лучшая девочка на земле!
ВЕРА: - И знать этого не хочу! Последний класс на носу – вот о чем надо думать! А летом – военно-спортивный лагерь!
--7--
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Простите, я опоздала. Людмила Сергеевна, мама Юли. А что, Роман Лавочкин учится в вашем классе?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Да, а что?
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Когда-то я знала его отца. И что, хороший мальчик?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Разве вам Юля ничего не говорила? Они ведь дружат.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Как дружат?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Они наши Ромео и Джульетта.
САШКА: - Не обращайте внимания, с ними иногда случаются странности. Временами они исчезают. Вообще. В пространстве.
АЛЕНА: - Очень смешно! Просто цирк!
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Это некстати. Впереди последний класс. Лавочкиных нам еще не хватало!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Роман – славный мальчик. Совершенно порядочный, совершенно чистый.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - О господи! Конечно, чистый, конечно, порядочный! Я знаю эту семью: порядочность у них фамильная!
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА
Сходить с ума, сводить с ума -
Я все освоила сама.
И все усвоила вполне -
Вы не тревожьтесь обо мне:
Мне будет счастье - и без вас,
Любима буду - и не раз -
А десять, двадцать, тридцать, сто.
Ах, боже мой, а дальше что?..
--8--
САШКА: - Ромка, тебя пришли на войну провожать!
ЮЛЬКА: - Ром! Я не могу! Я даже не подозревала, что не смогу. Три недели! С ума сойти!
УЧЕНИКИ: - Что, граждане, сыграем свадебку?
- Вот тут, во дворе, столы поставим!
- А мани? Кто будет платить?
- Не мы же! Родители! Сбросятся, скинутся, наскребут!
- Да, большая любовь требует больших расходов!
- Я вам скажу: без любви жить лучше и проще!
- Как бы это объяснить Роману?
- Поздно! Жалко товарища, ушел от нас в расцвете!
САШКА: - Ромка! К тебе мама пришла! Мама! Мама!
ЮЛЬКА: - Ромка, тебя зовут.
РОМАН: - Не забудь: я возвращаюсь через три недели. Во вторник, в пять вечера, как обычно, на нашем месте.
ЮЛЬКА: - Что они кричат? Мама пришла? Чья мама?
РОМАН: - Наверное, моя. Юлька, ты только меня не забывай!
--9--
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА(по телефону): - Сестренка, войди в мое положение. У меня на руках маленький! Юлька бродит по Москве, как беспризорная кошка. Ей сейчас так нужен кислород и йод, а где их взять в столице? Есть еще одна закавыка – мальчик. Ничего плохого между ними не было, но с глаз долой, из сердца вон! Я прошу тебя любыми способами держать Юльку как можно дальше.
--10--
ЗОЯ: - Ты чего добиваешься? Каких результатов?
РОМАН: - Их нет что ли? Я звоню, звоню…
ЗОЯ: - Очень охота позвать милицию, выяснить, что ты за тип, дебил или жулик.
РОМАН: - Дебил.
ЗОЯ: - Они на даче, кислородятся. А Юлька на юге, в Мариуполе, кажется.
РОМАН: - Фамилию не знаете, у кого она? У родни, у знакомых?
ЗОЯ: - Понятия не имею. Зачем мне это?
РОМАН: - Мариуполь, точно? Спасибо!
ЗОЯ: - Ничего мальчик, вполне. Любовь, любовь!
--11--
ВЕРА: - Я согласилась на Мариуполь сразу. После того, как я перевела Ромасика в другую школу, я почти успокоилась.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Зачем вы это сделали?
ВЕРА: - Ромасик все оценит потом, с годами! Мы еще посмеемся с ним вместе над его детской наивной «любовью».
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Вы посмотрите на Юлю, на ней же лица нет!
ВЕРА: - Мне жалко девочку. Но скажите, много ли вы знаете случаев, когда эти школьные страсти вырастали во что-то путное?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - А вдруг это тот редкий случай?
ВЕРА: - Тогда им ничего не страшно, так ведь?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Им страшно все, что их разлучает.
ВЕРА: - Ничего, ничего, все будет хорошо. Я воспитывала сына 16 лет, я его прекрасно знаю. В этой истории надо вмешиваться и разрушать. Тут не может быть никаких сомнений.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Как же вы скажете Роману о другой школе?
ВЕРА: - Очень просто. Он покачает головой, обнимет меня и скажет: «Бедненькая моя мамочка! Столько хлопот из-за пустяков!»
--12--
РОМАН: - Ты что, мать? Белены объелась?
ВЕРА: - Груби, груби! Мне это надо? Мне? Там есть физико-математический уклон. Если ты хочешь в физтех, то лучше другая школа.
РОМАН: - Кто хочет?
ВЕРА: - Ты. Разве ты передумал?
РОМАН: - Значит, все-таки я. Значит, надо было у меня спросить, что я об этом думаю.
ВЕРА: - Ромасик!
КОСТЯ: - Ты, конечно, сделала это без подвоха. Но именно этот жест бьет нашего сына наотмашь.
ВЕРА: - Почему?
КОСТЯ: - Однажды бабушка сказала ему: «Твоя мать, когда тебя носила, была похожа на надувную игрушку». После этого разговора он очень долго плакал.
ВЕРА: - Я стала его расспрашивать, и он признался, что, если бы знал, как испортил мне жизнь, не родился бы.
КОСТЯ: - Тогда ты точно также сложила руки на груди…
ВЕРА: - Пусть я стала бы толще в три раза, пусть у меня были бы все хворобы мира, но эта все равно никакая цена за то, что у меня есть такой сын!
РОМАН: - Пусть другая школа! Пусть! Увидеть бы Юльку!
ВЕРА: - Сынок, когда придет время, я узнаю, я почувствую из всех девушек ту, единственную… И тогда я сама скажу тебе: «Ромасик! Не прогляди! Это она!» Я могу представить и дальше: ваших с ней детей, своих внуков. Если у вас возникнут семейные неприятности, я, как мать, помогу во всем разобраться. Вы проживете вместе долгую, счастливую жизнь, и я всегда буду для тебя поддержкой и опорой, знай это…
РОМАН: - Только бы увидеть Юльку, и все будет в порядке!
КОСТЯ: - Как ты можешь говорить ему о любви? Ты же ничего, совершенно ничего в ней не понимаешь!
ВЕРА
А я не о тебе мечтала,
И ты не обо мне мечтал.
Я просто принца ждать устала,
А ты принцессу ждать устал.
Ты по душе придешься маме,
И не дурак, и не пижон,
А папа в драку лезть не станет,
И не полезет на рожон.
Мы купим телевизор, вазу,
Я научусь готовить суп.
А дверь, как только въедем, сразу
Оклеим пластиком. Под дуб.
--13--
ЗОЯ: - Привет! К тебе тут парень приходил, звонил до посинения, пока я его не прогнала.
ЮЛЬКА: - Роман?
ЗОЯ: - Не представился. Не то воспитание.
ЮЛЬКА: - Когда он приходил?
ЗОЯ: - Ну, с неделю, может, с пять дней. У тебя с ним что? Любовь?
ЮЛЬКА: - Зоя, не надо, ладно? Я прошу тебя, не надо!
ЗОЯ: - Ничего не надо? Ни совета, ни пожелания?
ЮЛЬКА: - Ничего!
ЗОЯ: - Живи! Это как корь, болеет каждый. Но одно скажу – ты с ним не спи!
ЮЛЬКА: - Как хорошо, что я ничего не слышала. Я не буду на нее обижаться. Она не виновата, что у нее все плохо. Но ведь и я не виновата, что у меня все хорошо?
ЗОЯ
И почерк не моей руки,
и канувшие даты -
Мои смурные дневники
конца восьмидесятых...
Шестнадцать лет, семнадцать лет,
все это было, или нет? ...Дым сигарет, неясный свет,
стихи, похожие на бред, Аквариум, где сдохли рыбки... (Две грамматических ошибки.) И этот невозможный тип -
какого черта он прилип? - Ведь - все. Проехали. Привет.
Иди гуляй себе - так нет: Решил, что мы теперь близки
до самой гробовой доски... А я, как мышь, забилась в кресле
Чтоб он моих не трогал рук, А я все думала: "А если?..""
А я все думала: "А вдруг?.."" Но этот гад сказал: "Авось...""
И в самом деле, обошлось... А дальше - странные значки,
две-три зачеркнутых строки, Девичий профиль, васильки,
провал на месяц... Куда бы деть все это прочь,
чтоб не прочла однажды дочь
Лет через десять?..
--14--
РОМАН: - Я избороздил Мариуполь вдоль и поперек! Я тебя искал!
ЮЛЬКА: - Дурачок! Я ведь была в Мелитополе!
РОМАН: - Кошмар! Я убью твою соседку!
ЮЛЬКА: - Зою? Не надо, она и так несчастная.
РОМАН: - Все равно убью за дачу ложных показаний.
ЮЛЬКА: - А я сбежала из Мелитополя. Скука смертная, целый день еда.
РОМАН: - А ты не поправилась. Худющая, как вороненок.
ЮЛЬКА: - Я скучала, Ромка. Ночью проснусь и думаю о тебе. Боялась, вдруг ты меня забудешь!
РОМАН: - Ненормальная! Никогда так не думай, никогда!
ЮЛЬКА: - Давай не расставаться, я и не буду думать.
РОМАН: - Знаешь, я ведь буду в другой школе. Юлька!
ЮЛЬКА: - Почему?
РОМАН: - Там уклон, понимаешь, физико-математический.
ЮЛЬКА: - Ромка, дурачок, это они нарочно нас разделили. Как ты этого не понимаешь, глупый?
РОМАН: - Но ведь тогда это глупо, ведь нас-то разделить нельзя, сама подумай!
--15--
АЛЕНА: - Татьяна Николаевна, я тоже перевожусь в соседнюю школу!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Алена, может, зря? У тебя математика еле-еле, а там очень сильный педагог.
АЛЕНА: - Нет, не зря! Там прекрасная школа, чудесные ребята!
САШКА: - Куда Роман, туда и Алена…
АЛЕНА: - Куда Роман, туда и Алена!
ЮЛЬКА: - Ведь это я должна была перейти туда, я! Почему мне не пришло это в голову? Почему я такая дура?
АЛЕНА: - Вот уж от кого не ожидала, так это от тебя! Как ты можешь?
САШКА: - Ты о чем?
АЛЕНА: - Сам знаешь. Ты постоянно за нее заступаешься, пялишься на нее, как последний кретин.
САШКА: - Тебе-то что? Вали в другую школу, к своему Роману, а мы уж сами как-нибудь разберемся.
АЛЕНА: - Что, тоже влюбился в эту… Или ты просто завидуешь Ромке?
САШКА: - Да, я завидую, потому что они вместе! Потому что вижу, как они смотрят друг на друга! На нас с тобой никто никогда так не смотрел! И не посмотрит! Я завидую тому, что они научились любить, а мы только языками чешем: «Любовь, любовь!» Что мы понимаем в этом? Ничего! Мы одинокие, никчемные, ненужные люди. А у них есть весь мир!
--16--
РОМАН: - Знаешь хохму? В нашем классе теперь Алена! Это же цирк!
ЮЛЬКА: - Она тебе совсем не нравится?
РОМАН: - Алена? Нравится. Как все большое. Останкинская башня, слон, панелевоз.
ЮЛЬКА: - Ты ей нравишься.
РОМАН: - Знаешь, я заметил. Она меня домой провожает. Идет рядом, как конвоир.
ЮЛЬКА: - И что?
РОМАН: - Я не умею разговаривать с неживой природой. Я иду и думаю о тебе, она мне не мешает.
ЮЛЬКА: - Ты придешь ко мне в воскресение?
РОМАН: - К тебе домой?
ЮЛЬКА: - Я буду одна. Обязательно приходи. Алена ведь не красивая, правда?
РОМАН: - Я и не помню ее лицо.
РОМАН: - А у вас модерновая хата!
ЮЛЬКА: - Тебе нравится? Это моя комната.
РОМАН: - Юлька! А это что?
ЮЛЬКА: - Ты не удивляйся, это ром. В конце концов мы ведь с тобой все равно поженимся, так пусть свадьба у нас будет сегодня.
--17--
ВЕРА: - Ты пил? Где? Я тебя прощу, я не буду тебя ругать, только скажи – где и с кем?
РОМАН: - Мама, оставь, я как стеклышко. Двадцать пять граммов рома, и ничего больше.
ВЕРА: - Рома? Этой гадости? Где, с кем? Костя!
РОМАН: - У Юльки, мам. У Юльки. Мы выпили за счастье.
ВЕРА: - Ты у нее был? Ты с ней пил? У нее был день рождения? Сколько вас было?
РОМАН: - Родители, я считаю, что смешно и глупо скрывать это от вас. Мы с Юлей любим друг друга. Сегодня мы дали друг другу всевозможные доказательства. Я, мама, пьяный не от рома, а от счастья. Я хочу, чтобы вы знали это с папой, потому что сразу после школы мы поженимся. Скорее всего, мама, я однолюб.
ВЕРА: - Считай, что я ничего не слышала. Потому что иначе к тебе надо вызывать «Скорую». Ты псих. «Доказательства», «женитьба», «однолюб»! Все это бред! Таких Юль у тебя будет миллион, понял? Ничего серьезного в 16 лет не бывает! И не говори мне о Ромео и Джульетте! Им не черта не было делать! Не черта! А у тебя впереди институт!
РОМАН: - Ой, мама, остановись! Все равно я рад, что сказал вам это!
--18--
ВЕРА: - «Всевозможные доказательства» - что это? Лучше б ты напился, как скотина, где угодно, с кем угодно! Конечно, во всем виновата эта Юлька! Просто сучка, и все! Нашего сына надо срочно спасать! Спасать от этой девчонки, от этой семьи! Что ты молчишь? Нашего дурачка сына опутала дочь твоей бывшей возлюбленной!
КОСТЯ: - Какой моей возлюбленной?
ВЕРА: - Какой? А у тебя их сколько было? Сто? Двести? Тогда уточняю: Людмилы Сергеевны. Люси! Люсеньки! Что делать? Я тебя спрашиваю, что делать?
КОСТЯ: - А почему такая паника? Ну, влюбился, ну и что?
ВЕРА: - А если они уже начали жить половой жизнью?
КОСТЯ: - Ну, можно ли придумать что-то более глупое? Рома, ты что сейчас делаешь?
РОМАН: - Алгебру!
КОСТЯ: - Роман еще ребенок. Где? Когда? Мальчик же все время дома. Да и не такой он.
ВЕРА: - У нас в доме нет мужчины! Все придется решать самой!
--19--
АЛЕНА: - Рома, ты стал меня избегать. Я выхожу из класса, а тебя уже и след простыл. Но я хочу тебе сказать, что ты все это напрасно делаешь. Я стойкий человек и все вынесу. Твоя Юлечка не способна и на сотую часть того, на что способна я.
ВЕРА: - «Я готова для тебя на все, хоть сейчас. И я буду всю жизнь там, где ты»…
АЛЕНА: - Я в институт поступлю в тот, где ты, хоть студенткой, хоть уборщицей. А Юлечку выдадут замуж за того, у кого есть машина. Я ее мамочку хорошо знаю. А твоя мама – простая труженица, как и моя. Всю жизнь вкалывает. А это тоже, Рома, важно, кто чей сын или дочь. Я не такая дура, как ты думаешь, разбираюсь в жизни. Поэтому давай договоримся ходить из школы вместе.
--20--
ВЕРА: - Мама, что делать? Ромасик влюбился! Хочет жениться!
БАБУШКА: - Жениться? В шестнадцать? Глупости! А кто она?
ВЕРА: - Дочь Костиной возлюбленной. Той самой, за которой, позови она его сейчас, он побежит, как послушная собачка.
БАБУШКА: - К нам немедленно! Не хватало нам женитьб в школе! Веруня! Не будь рохлей. Это такой возраст, это все естественно, но никому не вредило хирургическое вмешательство. Только благодарят потом.
ВЕРА: - Но другая школа…
БАБУШКА: - Другая школа – это полумера. Я тебе это сразу говорила. Сюда, в Ленинград! Мы его остудим.
ВЕРА: - Как?
БАБУШКА: - Веруня! Это просто… Он у тебя человек долга? Да ведь? Надо его этим купить!
--21--
РОМАН: - Юлька, ты только не страдай, ладно? Ну, переживем мы этот год.
ЮЛЬКА: - Я просто не понимаю, почему мы должны мучаться? Какой в этом смысл?
РОМАН: - Все влюбленные во все времена мучались. Такая уж у господа Бога традиция.
ЮЛЬКА: – Ты все шутишь. Если бы я могла все время слышать твой голос!
РОМАН: - Я наговорю тебе пленку.
ЮЛЬКА: - Слушай, наговори! Что-нибудь неважное. Хоть таблицу умножения.
ВЕРА: - У бабушки предынсультное состояние – покой, покой, покой. Я не могу уехать – папа не здоров. Бабушка одна в громадной квартире, воды подать некому.
РОМАН: - Конечно, если нужно. Но так не хочется уходить из этой школы, здесь такой приличный математик.
ВЕРА: - Есть вещи поважнее.
РОМАН: - Безусловно. Сколько это может быть – месяц, два?
ВЕРА: - Как ты можешь считать? Это же твоя бабушка!
ЮЛЬКА: - Ты мне будешь писать?
РОМАН: - Каждый день!
ЮЛЬКА: - А что, твоей бабушке совсем-совсем плохо?
РОМАН: - Предынсультное состояние.
ЮЛЬКА: - Ромка, давай умрем вместе!
РОМАН: - Согласен! Через сто лет!
ЮЛЬКА: - А я согласна и через 50!
РОМАН: - Мало, старушка, мало. У меня еще много несделанного.
ЮЛЬКА: - Я тебе помогу. Я просто не знаю, что мне теперь целыми днями делать.
РОМАН: - Юлька, ты все-таки потихонечку учись!
ЮЛЬКА: - Зачем?
РОМАН: - Ради меня.
ЮЛЬКА: - Ради тебя я живу, а ты говоришь – учись. Ромка, не уезжай! Бабушкам полагается умирать!
РОМАН: - Юлька, ты что говоришь?
ЮЛЬКА: - Они все против нас! Неужели ты не видишь?
РОМАН: - Да нет же. Это просто стечение обстоятельств.
--22--
АЛЕНА: - Это от тебя его, как от чумы, выслали! Эта дрянь не дает человеку учиться! Из школы его перевели! Так она снова не дает ему покоя! Это, по-твоему, любовь? Любовь – это когда берегут! Но такая разве убережет!
САШКА: - Ты противна своими слезами. Посмотри на себя, чего ты добилась? Она просто ушла. Потому что рядом с тобой ей делать нечего. Она не завопит дурным голосом тебе в ответ. Она не такая. Она из тех, кто уходит. Ты из тех, кто орет. Улавливаешь разницу?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Что происходит?
САШКА: - А вы не в курсе? Думали, все честно? Математический уклон, бабушкин инсульт. А это все туфта!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Я ничего не понимаю.
САШКА: - Вот, Алена, молодец. Пришла и съела Юльку. Вкусно, Алена?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Перестань, Саша. Я в первый раз слышу, что Роман уехал. Откуда я могу это знать?
САШКА: - А по Юльке не видно?
--23--
РОМАН: - Юлька! Слушай мою таблицу умножения. Дважды два будет четыре, а я тебя люблю. Пятью пять – двадцать пять, и все равно я тебя люблю. Трижды шесть – восемнадцать, и это потрясающе, потому что в восемнадцать мы с тобой поженимся. Как насчет венчального наряда?
ЮЛЬКА: - Как насчет венчального наряда? Я предлагаю серенькие шорты, маечку красненькую, и босоножки, откуда так соблазнительно торчат твои пальцы и пятки. Насчет венчального наряда это мое последнее слово – четырежды четыре.
ВЕРА: - А мы с Костей в театр собираемся.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Вы отправили Романа в Ленинград? У бабушки инсульт? Я ничего не знала.
ВЕРА: - Да что перед вами ломать комедию. Мы разыграли Ромасика, чтоб только увезти отсюда. Он, наш дурачок, влюбился. Другая школа не помогла, они все равно встречались. Ну, вот и пришлось придумать инсульт. Наша маленькая ложь, может, и недалека от истины.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - А если Роман узнает?
ВЕРА: - Да что вы! Когда узнает – скажет спасибо. Для него же? Для него! Разные Юли у него еще будут. И, даст бог, получше этой. А то если эта в маму, так пусть вам Костя скажет, что это значит! А вам спасибо, что пришли. Вы добрая, чуткая, забеспокоились. Своих надо было рожать и воспитывать!
КОСТЯ: - Ты что это удумала, а?
ВЕРА: - Кричи, кричи! Мне это надо, мне, да?
--24--
ЮЛЬКА: - Юлька, ты учись хорошо – на четырежды пять! Не вздумай остаться на второй год, а то придется брать тебя замуж без среднего образования, а мне, академику, это не престижно. Академик тебя крепко любит
РОМАН: - Академик тебя крепко любит. Это так же точно, как шестью шесть – тридцать шесть. Ура! Оказывается, это дважды по восемнадцать! Скоро, очень скоро ты станешь госпожой Лавочкиной. Это прекрасно, Монголка!
ЗОЯ: - Слушайте, соседка, вы в курсе, или нет? Ну, насчет пятью пять. Юлька замуж хочет?
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Вы о чем?
ЗОЯ: - Как вам угодно! Я ночами не сплю, слушаю, как ваша дочь по сорок раз ставит одно и то же звуковое письмо. Стучала ей в стенку – не слышит. Теперь привыкла – греюсь у чужого костра. Только не говорите Юльке, что это я вам натрепала.
РОМАН: - У нас все складывается гениально, несмотря на Ленинград. У нас все к счастью, глупенькая моя, – семью семь! Я люблю тебя! Я тебя целую всю, всю – от начала и до конца. Как хорошо, что ты маленькая, как жаль, что ты маленькая. Я тебя люблю… Я тебя люблю! Твой Роман.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Девочка ты моя, девочка. Несчастная ты моя, счастливая. Чем тебе помочь, как?
ЮЛЬКА: - Я накопила деньги на билет до Ленинграда.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Давай немного подождем. Ты девушка. Ты должна быть гордой.
--25--
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Юля, все скверно, я понимаю. Но школу кончить надо. Тебе это трудно сейчас представить, но ведь жизнь складывается не только из любви. Только любовь – это даже бедность.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА
Я думала, что главное в погоне за судьбой -
Малярно-ювелирная работа над собой:
Над всеми недостатками, которые видны,
Над скверными задатками, которые даны,
Волшебными заплатками, железною стеной
Должны стоять достоинства, воспитанные мной.
Когда-то я так думала, по молодости лет.
Казалось, это главное, а оказалось - нет.
Из всех доброжелателей никто не объяснил,
Что главное - чтоб кто-нибудь вот так тебя любил:
Со всеми недостатками, слезами и припадками,
Скандалами и сдвигами и склонностью ко лжи,
Считая их глубинами, считая их загадками,
Неведомыми тайнами твоей большой души.
ЮЛЬКА: - Я даже не знаю, когда он вернется! Сегодня у бабушки инсульт, завтра она умрет, потом надо будет ходить на дорогую могилу, потом еще что-нибудь! Ромка – дурак. Он отрастил себе такое чувство долга, что его уже носить трудно. Я пишу ему об этом в каждом письме. Я говорю: пошли ты свою бабушку к чертовой матери, но он не получает моих писем. Почему? Куда они деваются?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Юля, чувство долга – это прекрасно. Когда вы поженитесь, ты поймешь, как это надежно, как спокойно иметь мужем человека с чувством долга.
ЮЛЬКА: - Чепуха. Я думала над этим. Долгом человека вяжут.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Юлька, а ты представь, что у тебя несчастливая любовь! Каким тебе тогда показался бы мир?
ЮЛЬКА: - А я бы просто не жила.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - А я живу. Временами мне очень плохо, но не жить! Ты представь: ничего у меня в жизни нет, ни школы, ни вас, ни долга…
ЮЛЬКА: - Как же вы живете без любви?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - В десятом классе меня катал на велосипеде мальчик – Коля Рыженький. Я всем повторяла: «Рыженький – это фамилия, Рыженький – это фамилия». Моя мама злилась: «У человека должна быть высокая цель. Крутить целый день педали – безнравственно!» А мы были влюблены! Какое это было счастье – ехать с ним на велосипеде. Он целовал меня в затылок, и лучше этого ничего не было в жизни. Но мама кричала: «Что это за фамилия – Рыженький? Неужели можно стать Рыженькой?»
ЮЛЬКА: - Как же вы живете без любви?
--26--
КОСТЯ: - Люся, здравствуй.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Здравствуй, Костя.
КОСТЯ: - Нам с тобой надо поговорить.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Она улетает. Через два часа у нее самолет.
КОСТЯ: - Нет, нет. Здесь немного денег.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Не надо, Костя.
КОСТЯ: - Нет, надо. Это им, нашим детям. Пусть будут счастливы за нас.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - Спасибо. Как подумаю, что из всех мальчиков она выбрала именно твоего сына!
КОСТЯ: - Я передал это ему по наследству.
КОСТЯ:
Друг без друга у нас получается все
В нашем жизненном трудном споре.
Все свое у тебя, у меня все свое,
И улыбки свои, и горе.
Мы премудры: мы выход в конфликтах нашли
И, вчерашнего дня не жалея,
Вдруг решили и новой дорогой пошли,
Ты своею пошла, я — своею.
Все привольно теперь: и дела, и житье,
И хорошие люди встречаются.
Друг без друга у нас получается все.
Только счастья не получается.
--27--
РОМАН: - Бабушка, почту приносили? Мне писем не было? Решено: я поеду в Москву и пойду к Юльке прямо с поезда, пусть это будет очень рано. Главное – сразу ее увидеть. Увидеть и убедиться, что она жива. Я постоянно думаю, что она умерла. Попала под машину, наступила на оголенный провод, провалилась в открытый люк.
БАБУШКА: - Але, Веруня, дорогая. Во мне погибла великая актриса, уверяю тебя! Я полдня в одном образе, полдня в другом. Сейчас Роман в школе, и я курю в форточку. Когда он вернется, я снова буду лежать на кровати и стонать…
РОМАН: - Бабушка, ты не актриса! Ты… ты…
БАБУШКА: - Рома, открой, мы поговорим. Ты поймешь, что мы были правы. Есть ситуации, когда помогает только скальпель. Ты меня слышишь? Ты должен и будешь знать правду! Это порочная семья и порочная девка! Мы тебя повяжем веревками, цепями, но мы спасем тебя от этой девки!
РОМАН: - Девка – это Юлька? Моя малышка, моя Монголка, мой воробей – девка?
БАБУШКА: - Да, да, именно она! Ты думаешь, она тебя ждет? Миль пардон, дорогой внук! Может, она пишет тебе письма?
РОМАН: - Стоп! Дальше ничего не может быть, потому что писем нет на самом деле. Что значит вся бабушкина ложь по сравнению с этой правдой? Она не виновата, что не пишет. Человек не может быть виноватым, если разлюбил. Я тоже не виноват, что никогда, никогда, не смогу жить без нее.
ВЕРА: - Неожиданно скрипнул ящик стола. И будто наперегонки двинулись из его глубины буквастые, надорванные Юлькины конверты!
РОМАН: - Юлька!
АЛЕНА: - Он читал все письма сразу, залпом.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Он испугался, что «ей все, все, все равно, раз он не пишет».
КОСТЯ: - Он обрадовался, что дождь висит над городом,
САШКА: - А значит, она не осуществит свою идею – прилететь самолетом.
РОМАН: - Моя малышка, я сам приеду к тебе завтра.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - И он был счастлив, потому что все обрело смысл, раз были, были письма и были они прекрасны.
БАБУШКА: - Рома, тебе нужна помощь! Я позвоню в школу и вызову на помощь учителей!
ВЕРА: - Теперь осталось уйти. И тогда он осознал, что ему не пройти мимо старухи. Значит, ее надо обмануть.
КОСТЯ: - Он рванул заклеенное на зиму окно и посмотрел вниз. Даже присвистнул от удовольствия, что уйдет так, минуя дверь и голос.
АЛЕНА: - Раз, и прямо на свободу.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: - Третий этаж – такой пустяк. И он, как крылья, расставил руки.
САШКА: - Третий этаж – ерунда.
ЗОЯ: - А газон, который он себе наметил, все равно осенний – грязный и мокрый. Не страшно истоптать снова.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА: - И он присвистнул, прыгая, потому что был уверен. Третий этаж – пустяк.
ВЕРА:- Он ударился грудью о водопроводную трубу, которая проходила по газону. Из окна ее видно не было.
РОМАН: - Юлька!
ЮЛЬКА
Надо очень сильно испугаться
И понять, что больше так не будет.
Больше никогда не будет страшно,
И не будет больно никогда.
Мягкий снег коснется щек и пальцев,
Заблестит на варежках и шапке,
Поседеют брови и ресницы —
Брови и ресницы у тебя.
Я с тобою рядышком состарюсь,
Но не отпущу твоей ладони —
Высохшую, сморщенную руку
Поднесу к старушечьим губам.
Мы умрем, конечно, в день единый.
Снегом занесет наш дом уютный.
И никто на свете не посмеет
Наши руки рассоединить.
Но сначала надо очень сильно,
До сумасхождения, до боли,
До отчаяния испугаться,
Что с секунды этой — нет тебя.
Конец.
|